Дело вавиловцев: чистое с нечистым

Вавилов Дол — это не просто живописный уголок неподалеку от села Ивантеевка, но и место особого молитвенного почитания, центр паломничества. На протяжении семнадцати лет сюда ежегодно направляется многодневный крестный ход, ранее бравший начало в Саратове, а с 2016 года — в Балашове: за 32 дня паломники преодолевают около семисот километров. Крестный ход посвящен памяти новомучеников Церкви Русской и святых царственных страстотерпцев — семьи последнего русского императора. Паломники завершают свой путь 17 июля, в день убийства царской семьи. В этот день три архиерея нашей митрополии совершают в Вавиловом Доле Божественную литургию.

Мученическую кончину приняли и насельники Вавилова Дола. Рассказать о них достоверно мы считаем особенно важным еще и потому, что в недавнем прошлом в одном из саратовских СМИ имела место публикация, очернявшая страдальцев за веру.

Итак, об истории Вавилова Дола, об окружающих его легендах и о бесспорных фактах мы беседуем с настоятелем Архиерейского подворья — храма во имя святых равноапостольных Мефодия и Кирилла при Саратовском государственном университете протоиереем Кириллом Краснощековым — кандидатом богословия, историком, изучившим архивно-следственное дело № 2–85/29 из фондов Центрального государственного архива Самарской области, в котором содержатся материалы следствия и суда по делу Вавилова Дола. Отец Кирилл является председателем Саратовской епархиальной комиссии по канонизации подвижников благочестия; по его инициативе было создано православно-историческое общество «Возрождение», объединяющее потомков репрессированных священнослужителей и мирян, пострадавших за веру.

— Отец Кирилл, когда и кем была основана монашеская община в Вавиловом Доле?

— Основание Вавилова (Авилкина) Дола все источники связывают с преданием о разбойнике Вавиле, который много лет занимался грабежами на большой дороге. Если верить этому преданию, царские солдаты ослепили Вавилу, и он стал странником. Замаливал грехи в монастырях и святых местах, а к концу жизни принял иноческий постриг, вернулся в тот самый дол, где некогда разбойничал, и стал жить затворником. Эта полулегендарная часть истории Вавилова Дола получила широкое распространение. В датах, правда, расхождения: одни старожилы считали, что эти события происходили при Петре I, другие полагали, что несколько позже.

Достоверно известно, что в период с 1905 по 1909 год группа монахов во главе с монахом Анфимом (которого потом расстреляли в 1918 или в 1919 году) при поддержке власти обосновалась в Вавиловом Доле и выстроила здесь небольшую часовню. В 1909 году община пополнилась пришедшим с Афона монахом Иваном Осиповичем Дорофеевым, ставшим «хранителем Вавилова Дола» (он покинул Святую Гору из-за болезни). В 1912 году началась постройка небольшой церкви во имя святителя Николая Мирликийского, приписанной к приходу села Ивановка. Казначеем по постройке церкви стал Федор Александрович Малов. Церковь освятили в 1914 году, и Малов оставался ее бессменным попечителем.

С 1919 года в Вавиловом Доле поселилась старица Евгения Афанасьева. С разрешения церковного совета она построила себе особое помещение рядом с церковным домом.

— Церковь во имя святителя Николая после революции оставалась действующей?

— До 1929 года — действующей; богослужения совершались священником села Ивановка, но только по большим праздникам. На престольный праздник, «Николу вешняго», в Вавилов Дол стекалось от трех до восьми тысяч богомольцев. Это колоссальная цифра, если учесть антирелигиозную пропаганду того времени, да и удаленность самого места. Для совместного богослужения из разных приходов собирались восемь-десять священников, дьяконы, псаломщики. Специально вызывались хоры певчих под управлением регентов. В будни бывало от тридцати до ста человек, но и этим людям тоже хотелось помолиться за богослужением и причаститься святых Христовых Таин.

Поэтому в 1925 году верующие жители города Пугачева и окружающих сел обратились к епископу Пугачевскому Павлу (Флеринскому) с просьбой рукоположить в священный сан Ивана Осиповича Дорофеева, бывшего монаха Афонского Пантелеимонова монастыря. Верующие характеризовали Ивана Осиповича самым положительным образом, отмечая его честность и подчеркивая, что за 16 лет жизни в Вавиловом Доле он снискал всеобщее уважение. Однако по неизвестным причинам хиротония не состоялась. До 1929 года — последнего года Вавилова Дола — богослужения в Свято-Никольской церкви совершали по праздникам священники села Ивановка Иван Павлович Журавлев и Анисим Алексеевич Пряхин.

— Кто в это время постоянно жил в Вавиловом Доле?

— Попечитель Свято-Никольской церкви Федор Александрович Малов, ставший потом главным обвиняемым по делу Вавилова Дола, монах Иван Осипович Дорофеев, Евгения Матвеевна Афанасьева и Иван Степанович Галкин. Последний был пекарем и кашеваром, Ф. А. Малов вел беседы с паломниками, И. О. Дорофеев читал акафист в часовне и совершал «афонское правило», а Евгения Матвеевна лечила от пьянства.

— Гонения на Церковь начались сразу после революции. Но почему именно в 1929 году власти добрались до Вавилова Дола? Чем помешала им эта маленькая община?

— 1929–1931-й — годы принудительной коллективизации и массового раскулачивания, иными словами, ограбления состоятельных крестьян и репрессий против них. Эти годы вошли в историю как время «великого перелома», по словам А. И. Солженицына, — перелома хребта русского народа. В феврале 1929 года секретарь ЦК ВКП(б) Л. М. Каганович разослал по стране директивное письмо под названием «О мерах по усилению антирелигиозной работы». В этой директиве «партийцы, комсомольцы, члены профсоюзов и других советских организаций» подвергались разносу за недостаточную ретивость в «процессе изживания религиозности». Духовенство объявлялось Л. М. Кагановичем политическим противником ВКП(б), выполняющим задание по мобилизации всех «реакционных и малограмотных элементов» для «контрнаступления на мероприятия советской власти и компартии». А тут вдруг проморгали почти подпольный монастырь с массовым, многотысячным паломничеством верующих.

Удобным поводом для расправы с Вавиловым Долом, а заодно и для «усиления антирелигиозной работы» стало уголовное дело — убийство в поселке Горно-Шишканском. К этому делу чекисты искусственно притянули насельников Вавилова Дола.

— А что произошло в Горно-Шишканском?

— 16 июня 1928 года там была убита шестидесятилетняя крестьянка Макрина Нещадина. Преступление было совершено при самых странных обстоятельствах.

12 июня в поселок явился «старец» Кондратий Молодых. Он собрал жителей и рассказывал им притчи о конце света, говорил, что в поселке живет много грешников, во многих вселились бесы и что он их найдет и изгонит. Доведя собравшихся до сильного нервного возбуждения, он стал ставить женщин на колени и кропить их святой водой; женщины при этом плакали и кричали. На следствии убийца, Прасковья Шубина, покажет: «От чего мы все вскрикивали и бились, я не знаю и объяснить себе не могу», «с этих пор я сделалась как будто дурочкой». Дома она «сама не зная почему стала бить своего грудного ребенка башмаком и едва не убила, а мужу говорила, что это бесенок».

На следующий день истерия проявилась и у других женщин. Шубина «исцеляла» их, изгоняя бесов. Кондратий Молодых ушел, а жители поселка стали ждать конца света. Прасковья Шубина объявила себя «святой», во что уверовал ее муж и другие обвиняемые в убийстве жители Горно-Шишканского. 14 июня Шубина послала в соседнее село Украинка за священником, собрала к своему дому жителей с иконами, чтобы ждать «второго пришествия». Вскоре приехал священник Александр Корин. В своих показаниях он говорил, что его позвали для совершения требы, но, приехав в Горно-Шишканский, он увидел несколько десятков крестьян, часть которых валялась на земле, что его очень поразило. Лечь на землю и смотреть в небо приказала им Шубина. Священник стал уговаривать их встать, сказав, что отслужит молебен и всё пройдет. После молебна, совершенного прямо на улице, отец Александр стал уговаривать жителей разойтись по домам. Священник сразу заметил, что Прасковья Шубина была ненормальная, «болтала всякий вздор и с медным большим крестом носилась кругом».

В показаниях мужа Шубиной, Василия, читаем: «Увидав односельчан, лежавших на траве, и жену, ходившую между ними с крестом, я по приказу жены посмотрел на солнце и почувствовал, как будто кто ударил по горлу, захватило дыхание, и упал на землю». Другие участники «моления» в своих показаниях говорили, что были «в каком-то невменяемом состоянии, обалдевшие». Многие говорили о внезапном плаче, о том, что не могли совладать с собой, о полной подчиненности приказам Шубиной.

К вечеру 15 июня вновь появился «старец» Кондратий и остановился у Шубиных. К нему стал собираться народ, целовали ему руки, ноги и лапти, молились, кричали и готовились к «очищению». Утром он ушел, прихватив петуха. Петуха Кондратий отнес в село Большая Глушица, где у него на хранении была разная живность, вещи и деньги. При этом сказал хозяйке, что в Горно-Шишканском «все бабы сошли с ума». После его ухода Шубина в целях «очищения перед вторым пришествием» объявила о раздаче имущества. Ее приказам беспрекословно подчинялся муж и другие жители. В поселок стали стекаться крестьяне из соседних сел, чтобы полечиться у «святой».

16 июня к дому Шубиных пришли четыре женщины, в том числе Нещадина. Нещадина сказала Шубиной, что хочет покаяться. Последняя поставила ее на колени перед иконой, затем заставила лечь и ползти на улицу, била медным крестом по лицу и телу и подвергала изощренным издевательствам. Опускаю отвратительные подробности, связанные с совершением блудных действий. Окружающие держали Нещадину за руки и за ноги, периодически избивая ее. Муж Шубиной, стоявший ногами на руках Нещадиной, показал: «…во всё время, когда мы убивали женщину, я всё понимал и помню до мельчайших подробностей, но владеть собой не мог». В результате издевательств Нещадина скончалась. После этого Шубина заявила, что все соучастники убийства попадут с нею в рай.

 

 

— Что же случилось с жителями поселка? Почему они впали в ненормальное состояние?

— Судмедэкспертиза поставила Шубиной диагноз «истерия», но суд с этим диагнозом не согласился и признал ее вменяемой. Сама Шубина показывала, что всегда была нормальная, но в феврале того же года, за четыре месяца до трагедии с Нещадиной, в поселок пришел еще один «старец» — Степан Турапин. Он совершал молебствия, рассказывал притчи и однажды спросил ее, хорошо ли она живет с мужем, и дал ей съесть кусочек хлеба. «После того я вдруг заплакала и стала биться. Болела сильно я дня три, после чего со мной до приезда Кондратия всё прошло, но тем не менее я себя всегда чувствовала больной и разбитой», — рассказывала она на следствии.

Так что же произошло в Горно-Шишканском? Думаю, то же, что происходит на собраниях современных неопятидесятнических харизматических сект, когда в состояние измененного сознания, лишающее людей возможности критически осмысливать происходящее и полностью подавляющее их волю, вводятся целые стадионы. Это можно с уверенностью назвать массовым беснованием. Такую мысль высказывает и старец Паисий Святогорец в параграфе «О прелести пятидесятников» (Слова. Духовная борьба. Т. 3). Разница между произошедшим в Горно-Шишканском и тем, что происходит на неопятидесятнических собраниях, заключается лишь в том, что на последних всем управляют специально подготовленные, имеющие навыки манипулирования людьми проповедники, а в Горно-Шишканском это делали неграмотные крестьяне Кондратий Молодых и Прасковья Шубина. Но тут уместно вспомнить о секте хлыстов [1], известной в России с середины XVII века. О принадлежности Молодых к хлыстовству прямых свидетельств нет, и сам он это отрицает. Но в книге С. и Н. Самуиловых «Отцовский крест» об этом сказано довольно определенно: «Вернувшись вскоре домой, Соня тоже привезла тяжелые новости. В то время как она жила в Погромном, в Самаре шел судебный процесс над священниками отцом Иосифом Орловым, отцом Николаем Донсковым, отцом Анисимом Пряхиным и над группой верующих, имевших отношение к Авилкину Долу. Совершенно искусственно к ним присоединили еще группу хлыстов с их вожаком Кондратием, хотя он не менее чем за год перед тем православной духовной властью был отлучен от Церкви. Самарская газета описывала грязные подробности изуверской деятельности хлыстов и попутно старалась мазнуть этой грязью духовенство» [2].

Архивно-следственное дело действительно содержит подлинный указ об отлучении от Православной Церкви Кондратия Молодых. Вот его текст:

«В пределах Пугачевского и части Новоузенского уездов путешествует из прихода в приход некто Кондратий, родом из с. Ореховка Бузулукского уезда, носит длинные волосы, именует себя старцем. Кондратий иногда говорит загадочно и проявляет странности в поведении. Люди легковерные, особенно женщины, считают его за прозорливого. Установлено достоверно, что последние при молчаливом попустительстве, а иногда по требованию Кондратия моют его ноги, воду сливают в бутылки и считают ее целебной; иногда Кондратий освящает воду своим нагрудным крестом и часто в сопровождении двух или одной женщины ходит в баню, где его последние моют. Отношение его к женщинам часто нечистое. Усматривая в деятельности Кондратия вред для Церкви Божией, Его Высокопреосвященство Митрополит Уральский и Покровский Тихон Кондратия и его спутницу за последнее время Анастасию из Малаховки Новоузенского уезда отлучил от Церкви впредь до покаяния.

Епископ Павел

15 апреля 1926».

Отлучение было наложено митрополитом Тихоном (Оболенским), проживавшим в 1926 году в Москве без права выезда, а подписано епископом Пугачевским Павлом (Флеринским), викарием Уральской епархии. Будущий владыка Павел еще в 1910 году был назначен священником в село Большая Глушица, находящееся в районе деятельности Кондратия Молодых, где прослужил 14 лет, стал благочинным. Активно занимался противосектантской миссией против баптистов и хлыстов. В 1924 году рукоположен во епископа, но продолжал проживать в Большой Глушице. Видимо, там он хорошо узнал Кондратия Молодых, и по его инициативе последний был отлучен от Церкви.

Таким образом, начало «делу Вавилова Дола» было положено убийством, совершенным группой крестьян поселка Горно-Шишканского, находившихся в состоянии массовой истерии, или беснования. Болезненное состояние последних было вызвано «молениями» псевдостарца Кондратия Молодых, возможно, принадлежавшего к секте хлыстов.

— Но какое же отношение ко всему этому имели насельники Вавилова Дола?

— Никакого. В ходе следствия Шубина с мужем были первыми привлечены к ответственности. На их допросах вслед за именем Кондратия Молодых всплыло имя еще одного проходимца — Степана Турапина, который, как уже было сказано, появился в Горно-Шишканском в начале февраля 1928 года. Турапин, осведомившись, нет ли в поселке «партийных», устроил моление с женщинами, рассказывал непонятные «притчи», кропил святой водой. Во время молений Турапин доводил некоторых женщин до истерики, после чего читал над ними разные «заклинания».

10 августа 1928 года состоялся первый допрос Кондратия Молодых. Он показал, что происходил из крестьянской семьи. В 18 лет под влиянием секты бегунов‑странников [3] ушел из дому и стал странствовать. «У меня был простой медный крест, которого боялись бесноватые. Когда я приходил в какое-либо село, то религиозные собираются молиться. Я в чашку опускаю свой крест со словами “Господи благослови”. Я даю эту воду как святую, и присутствующие начинают пить. В это время одержимые начинают кричать и дерутся за меня, называют меня спасителем и целуют мне ноги и лапти. Тогда я даю им пить воды, и они успокаиваются. Я сам в эти истории не верю, не верю я также ни в каких бесов», — говорил он следователю. Молодых признался, что совершал всё это с корыстными целями. В показаниях многочисленных свидетелей обнаружились факты развратного поведения Молодых, в том числе и в отношении несовершеннолетних.

В ходе допросов обвиняемых и многочисленных свидетелей убийства время от времени упоминается Вавилов Дол. Все они бывали в нем, либо на богомолье, либо просто желая поглазеть на невиданное для здешних мест скопление людей. Сам Кондратий Молодых говорил, что в Вавилов Дол он ходил несколько раз. В какой-то момент это обстоятельство привлекло внимание следователя.

8–9 апреля 1929 года в деле впервые появляются материалы, непосредственно касающиеся Вавилова Дола. По этому вопросу в качестве свидетелей допрашивают жителей сел Чернава, Большая Глушица, Украинка. Все они показывают, что в Вавиловом Доле имеется церковь, часовня, колодец, дома для монахов с надворными постройками. Община существует больше 20 лет. Это место считается святым, и уже лет 15 сюда собирается множество паломников — помолиться и исцелиться от болезней. Сюда же съезжаются и священники из окрестных приходов для совершения богослужений. На «Николу вешняго» сюда стекаются люди со всех концов СССР, до 8000 человек.

Всех допрашиваемых спрашивают о том, видели ли они Кондратия Молодых в Вавиловом Доле и известно ли им о его связи с насельниками. Кто-то говорит, что видел, кто-то нет. Но выводы следствие делает однозначные: «…в своей деятельности Кондратий Молодых являлся лишь одним из агентов группы служителей церкви, имеющей свое постоянное пребывание в Вавиловом Доле».

10 апреля арестовывают насельников Вавилова Дола, в это же время происходит окончательная переквалификация дела из уголовного в политическое: «Эта организация, используя массовое стечение религиозно настроенного крестьянства, последних агитировала в проповедях против советской власти, указывая, что советская власть есть антихрист, вырвавшийся из Божьих цепей, что скоро наступит конец миру, что проводимые кампании, как то хлебозаготовка, ведутся сатаною с целью обобрать крестьянство и т. д.».

Таким образом, следствие связало воедино три эпизода: убийство Макрины Нещадиной, совершенное жителями поселка Горно-Шишканского во главе с Прасковьей Шубиной; сектантскую деятельность Кондратия Молодых и Степана Турапина; церковную жизнь в Вавиловом Доле. И хотя третий эпизод притянут к первым двум совершенно искусственно, к 15 апреля 1929 года насельники Вавилова Дола были арестованы, а 24 мая им было предъявлено обвинение.

— Их судили открытым судом?

— Да, обвиняемых судил Средне-Волжский областной суд в открытых судебных заседаниях, проходивших с 17 июля по 1 августа, и это весьма примечательно. Ведь дела в отношении «церковников» крайне редко доходили до суда, тем более открытого, из-за отсутствия в них состава преступления. Приговоры духовенству и верующим выносились, как правило, во внесудебном порядке Особым совещанием при Коллегии ОГПУ. В случае с Вавиловым Долом судебному разбирательству решили придать максимальную огласку: репортажи о судебных заседаниях печатала газета «Средневолжская коммуна». Очевидно, что расчет делался на пропагандистский эффект от скандального убийства Нещадиной и похождений Молодых. Этой грязью решили замазать всех обвиняемых.

Главным обвиняемым по делу Вавилова Дола стал Федор Александрович Малов, с 1926 года состоявший членом Церковного совета села Ивановка, который и назначил его попечителем Вавилова Дола. После этого Малов туда переехал и постоянно там проживал. Вина его выражалась в произнесении проповедей богомольцам. Содержание этих проповедей довольно типично для того времени. Это призыв к покаянию в связи со скорым концом мира, вызванным воцарившимся антихристом — большевиками-богоборцами. Такое богословие вполне понятно. Русский крестьянин (и не только крестьянин; вспомним представителей «иосифлянского» раскола, среди которых были и профессора богословия), переживавший в конце 1920‑х годов невиданный «великий перелом» своих религиозных, хозяйственных, семейных и общественных устоев, просто не находил ему иного объяснения. Суд констатирует в отношении Малова «полную сознательность его действий, непримиримую вражду к рабоче-крестьянской власти и упорное нежелание признаться в содеянных преступлениях».

Следующим обвиняемым стал священник церкви села Ивановка Журавлев Иван Павлович. Отец Иоанн до июля 1928 года был прикреплен для служения к Никольской церкви Вавилова Дола. Это и было его главной виной.

Другой подсудимый, священник Пряхин Анисим Алексеевич, с июля 1928‑го был прикреплен для служения к Никольской церкви Вавилова Дола, переехал туда и постоянно проживал в общем доме с Маловым и Дорофеевым. Отцу Анисиму инкриминировалось следующее: «Верный последователь тихоновского направления, подсудимый Пряхин крепко запомнил первое патриаршее послание о “грозных словах обличения извергов рода человеческого” — большевиков и в соответствии с этим посланием проводил свою “пастырскую работу”». Имеется в виду Послание Святейшего Патриарха Тихона об анафематствовании творящих беззакония и гонителей веры и Церкви Православной от 01.02.1918 года.

Монах Иван Осипович Дорофеев обвинялся в том, что он, «видя обман, зная хорошо о проповедях Малова, Пряхина и др., не только не пресекал их, а содействовал и тем самым способствовал гнусным делам вавиловцев». Под обманом и гнусными делами подразумевались легенды о якобы находящемся в Вавиловом Доле подземном монастыре, о доносящемся из-под земли колокольном звоне, о живущих там же старцах-пустынниках, показывающихся лишь достойным, о растущей могиле раскаявшегося разбойника Вавилы и т. п. Подобного рода легенды и в наше время не редкость, это одна из печальных особенностей народной религиозности. Даже если бы Иван Осипович попытался разубеждать в них богомольцев, мог ли он это сделать?

Ф. А. Малова, отца Иоанна Журавлева, отца Анисима Пряхина, И. О. Дорофеева суд приговорил к расстрелу с конфискацией всего принадлежащего им имущества.

79-летняя Евгения Матвеевна Афанасьева в ходе следствия о себе показала следующее: «Через два года после замужества я овдовела и замуж больше не выходила. После смерти мужа я выполняла черную работу. О Вавиловом Доле я узнала от иеромонаха Митрофана, жившего в то время в Вавиловом Долу. Этот монах меня туда и пригласил для выпечки просфор. Поселилась я в Вавиловом Долу в первый раз в 1919 году, но через некоторое время, примерно года через два, я оттуда ушла. Вновь я пришла в Вавилов Дол в 1924 году. Монахиней я никогда не была… Показания о том, что я выдавала себя за прозорливицу, не соответствуют действительности. Ко мне стало стекаться много богомольцев, которым я действительно давала палки, воду в целях исцеления от пьянства. Был случай, что я один раз действительно, осерчав на одну женщину, ударила ее палкой… Лечащихся ко мне приходило очень много. За раздаваемые мною больным богомольцам целебные средства я брала только продуктами, деньгами же никогда не брала». В вину «матери Евгении» на суде ставят «обман приходивших богомольцев», то, что она «выдавала себя за прозорливицу», «лечила от разных болезней путем раздачи обыкновенных палок и воды из колодца», «подвергала отдельных больных избиениям». Ее приговорили к лишению свободы сроком на 8 лет со строгой изоляцией и конфискацией всего принадлежащего ей имущества, поражением в правах на 5 лет и с запрещением проживать по отбытии приговора в пределах всей Европейской части РСФСР. 29 марта 1930 года она была условно-досрочно освобождена из-за старческой дряхлости.

Единственной виной еще одного подсудимого, крестьянина Ивана Трофимовича Сметанкина, председателя Церковного совета Ивановской церкви, было то, что по его предложению Ф. А. Малов был назначен попечителем Вавилова Дола. Суд приговорил Сметанкина к лишению свободы на 3 года со строгой изоляцией и поражением в правах на тот же срок, с конфискацией одной лошади.

Иван Степанович Галкин на следствии сообщил, что в 1926 году председатель Ивановского церковного совета предложил ему поступить в Вавилов Дол поваром, готовить еду для паломников-богомольцев, которых в большие праздники бывало до трех-четырех тысяч. Тогда только кипятили чай. В будние дни приходило человек по 30, тогда кормили хлебом и щами. К нему суд подошел мягче: Галкина приговорили к лишению свободы без строгой изоляции и без поражения в правах сроком на 3 года с последующей высылкой и запрещением проживать в пределах Средне-Волжской области и Нижне-Волжского края на тот же срок (приговор заменен на условный).

Священник Белов Серафим Васильевич обвинялся в следующем: «Будучи священником в селе Чернава, расположенном в 4 километрах от Вавилова Дола, и хорошо зная о производившихся там обманных действиях в целях возбуждения суеверий в населении для извлечения материальных выгод, подсудимый Белов по приглашению подсудимого Журавлева несколько раз участвовал в обслуживании религиозно настроенной массы, обманно завлекаемой предсказаниями о чудесах в Авилкином овраге», то есть служил там на престольный праздник. Суд приговорил его к принудительным работам сроком на 1 год с последующей высылкой и запрещением проживать в пределах Средне-Волжской области и Нижне-Волжского края сроком на 5 лет.

Что же касается священника Александра Агаповича Корина, того самого, который приезжал в охваченный безумием Горно-Шишканский, — ему в вину поставили то, что он «не предпринял никаких мер к выяснению причин подобных действий своей паствы, начал служить многочисленные молебны и в завершение всего освятил загрязненную лужу, назвав “святым озером”». (Хотя, по словам свидетеля, отец Александр публично объявил, что Шубина не святая, а психически больная, на ее слова советовал не обращать внимания и предлагал всем разойтись по домам.) Суд приговорил отца Александра к принудительным работам сроком на 1 год с высылкой из пределов области и запрещением проживать во всей Европейской части РСФСР сроком на 5 лет.

Молодых Кондратий Федорович, с появления которого началась трагедия в Горно-Шишканском, на суде о себе говорил: «Чем больше молишься, тем больше платят. Я где молюсь, там и свалюсь. Любил больно выпить и поспать. К хлыстам-баптистам ходил на пробу, присмотреться. У меня “богородицы” не было [4]. Акафисты, канты я говорил, читал и пел, случалось, что говорил и под пляску… Я человек больной». Религиозных шарлатанов Молодых Кондратия Федоровича и Турапина Степана Агаповича суд приговорил к расстрелу с конфискацией имущества.

Крестьян, участвовавших в убийстве Нещадиной, суд приговорил к разным срокам лишения свободы от двух до пяти лет без строгой изоляции и поражения в правах. Прасковью Шубину суд первоначально приговорил к лишению свободы без строгой изоляции и поражения в правах сроком на 8 лет. Затем суд ходатайствовал перед ВЦИКом об освобождении Шубиной, так как убийство было совершено ею в состоянии пониженной вменяемости и является следствием темноты и религиозных предрассудков.

В заключение хотелось бы привести несколько слов из выступления государственного обвинителя Сахова: «В период крупных мировых осложнений, в период, когда советская власть находится в капиталистическом окружении, в период, когда напряжение международной обстановки с последними событиями достигло очень значительной силы, мы должны к каждому контрреволюционному преступлению относиться с огромным вниманием, пресекая их твердо, беспощадно и навсегда. Я не буду говорить о политической важности этого процесса, ибо мои товарищи по обвинению достаточно останавливались на этом. Я остановлюсь на анализе вопроса — кто и за что здесь сидит. Здесь на скамье подсудимых сидит “божественная контрреволюция”. <…> Там, за границей, эмигранты агитируют и пропагандируют за выступление против советской власти, здесь контрреволюционное “гнездышко” Вавилова Дола является одним из помощников нашим классовым врагам».

Приговор суда был обжалован. В отношении Малова Ф. А., Дорофеева И. О., Пряхина А. А. и Молодых К. Ф. он был оставлен в силе (расстрел). Журавлеву И. П. и Турапину С. А. расстрел был заменен десятью годами лишения свободы со строгой изоляцией, поражением прав на пять лет и конфискацией имущества.

5 декабря 1995 года на основании Закона РСФСР «О реабилитации жертв политических репрессий» от 18 октября 1991 года Галкин И. С., Сметанкин И. Т., Пряхин А. А., Журавлев И. П., Молодых К. Ф., Дорофеев И. О., Турапин С. А., Афанасьева Е. М., Малов Ф. А. были реабилитированы.

Таким образом, следствию и суду из уголовного дела об убийстве, совершенном группой крестьян поселка Горно-Шишканского, находящихся из-за действий религиозных шарлатанов Молодых и Турапина в состоянии измененного сознания, удалось раздуть политический процесс над «святой контрреволюцией», на котором главными обвиняемыми стали насельники и священнослужители Вавилова Дола.

— Какова была дальнейшая судьба самого Вавилова Дола?

— В конце обвинительного акта сообщается, что по решению крестьян села Ивановка вынесено постановление о сносе строений Вавилова Дола и об использовании разобранных материалов для строительства местной амбулатории. Организовать «инициативу с мест» и «откликнуться на просьбы трудящихся» советская власть умела мастерски. Церковь Вавилова Дола, постройки, колодец — всё было стерто с лица земли. Когда, воспользовавшись однодневным перерывом между заседаниями, суд в полном составе, кинооператоры, представитель РОСТа, корреспонденты «Безбожника» и «Средневолжской коммуны» отправились в Вавилов Дол, «чтобы еще подробнее уяснить картину контрреволюционной работы вавиловцев», они проехали 125 верст зря — от Вавилова Дола не осталось ничего, кроме следов фундаментов.

Но не смогли уничтожить самого главного — памяти народа. Скорее всего, паломничество в Вавилов Дол не прекращалось никогда. Во всяком случае, во время хрущевских гонений на Церковь, когда 28 ноября 1958 года ЦК КПСС принял постановление «О мерах по прекращению паломничества к так называемым “святым местам”», в Саратовской области таким местом был именно Вавилов Дол. Сроки ставились жесткие, через полгода местные партийные организации должны были отчитаться о проделанной работе. Ивантеевский райком КПСС, выполняя постановление обкома КПСС, «предпринял ряд мер по ликвидации паломничества в так называемом “святом месте” “Вавилова” дола. Как известно, этот “Вавилов” дол расположен на землях зерносовхоза “Тракторист”, но лес, а значит, и дол, принадлежит Пугачевскому лесхозу. Поэтому, по договоренности с лесхозом, в настоящее время вокруг дола вспахано и осенью будет произведена посадка леса, а отсюда будет запрещен вход в этот дол».

Протоиерей Михаил Воробьев в своей книге «Вавилов Дол. Сокрытая святыня» писал, что в 1980-е годы в Вавиловом Доле появился простой, сваренный из металлической трубы крест. На исходе советского времени чья-то добрая рука соорудила там часовню, где, не боясь ветра, можно было поставить свечу. И пусть эта часовня и по размеру, и по внешнему виду напоминала голубятню, а внутри находились простенькие бумажные иконки, это было свидетельством живой веры.

В 2004 году было завершено благоустройство Вавилова Дола. Всего за четыре месяца стараниями районной администрации во главе с Л. Г. Каленовой здесь была возведена новая часовня, обустроены колодец и купальня для паломников. Епископ (ныне — Митрополит) Саратовский и Вольский Лонгин совершил в Вавиловом Доле молебен с освящением источника.

 

---

[1] Хлысты — мистическая секта, основанная беглым солдатом Данилой Филипповичем, который объявил себя богом. Первая община хлыстов была создана в 1645 году. Догматическим содержанием их учения является идея множественного воплощения Христа, которым может стать любой мужчина — член секты, как и любая сектантка — «богородицей» (отсюда самоназвание секты — «христы»; «хлыстами» их назвали противники). Во главе каждой хлыстовской общины стояли свой «христос» и своя «богородица». На собраниях («радениях») члены секты практиковали экстатические ритуалы, вводившие их в состояние измененного сознания; нередко радения сопровождались блудом в извращенных формах. — Ред.

[2] Самуилова С., Самуилова Н. Отцовский крест. Жизнь священника и его семьи в воспоминаниях дочерей. 1908–1931. М., 2014. С. 699.

[3] Бегуны, или странники, — секта, возникшая в конце XVIII века в среде старообрядцев-беспоповцев. Бегуны отрицали все государственные институты, призывали своих членов порвать всякую связь с гражданским обществом, не платить податей, не иметь документов и всё время находиться в странствии, поскольку в мире спасение души уже невозможно. На практике, однако, значительная часть членов секты вела оседлый образ жизни. Бегуны отрицали брак, считая его более тяжким грехом, чем блуд. На словах сектанты призывали к аскетическому образу жизни, однако народная молва приписывала им тайный разврат и изуверские обычаи. — Ред.

[4] См. прим. 1. — Ред.

Журнал «Православие и современность» № 41 (57)              https://eparhia-saratov.ru/Articles/delo-vavilovcev-chistoe-s-nechistym                                                                                                                                              [Протоиерей Кирилл Краснощеков, Беседовала Оксана Гаркавенко]                                                                                  «Православие и современность»