От жителей села я неоднократно слышал легенду, что Романовка Федоровского района Саратовской области названа по имени то ли Романа, то ли Романова, что первым поставил дом на левом берегу Большого Карамана. Едва ли так могло быть хотя бы потому, что во второй четверти XIX века Заволжские земли заселяли уже не единицами, а десятками семей. Так что происхождение названия остается пока под вопросом; я же хочу рассказать о человеке, который действительно первым поселился на месте нынешней Романовки.

Все казенные поселяне во второй четверти XIX века составляли две волости в огромном Новоузенском уезде: Покровскую и Новотроицкую. Крестьяне обеих волостей были прежде солевозцы, перевозили соль в Покровскую слободу с озера Эльтон. По этому статусу они имели ничем не ограниченные права на пользование свободными землями по солевозному тракту, прилегающими до границ земель Уральских и Башкирских (Оренбург и Казахстан). Перевозка соли к тому времени уже начинала терять свою привлекательность, и бывшие перевозчики расселялись устроенными хуторами по всем речкам Новоузенского уезда: Хайсулю(Нахою), Еруслану, Большому Караману, Узеням и проч., а некоторые издавна и прочно.

Обзаводиться большим хозяйством в степи было необязательно. Многие жили в Покровской слободе, цель же состояла в обработке земли. Константин Кавелин, один из помещиков Новоузенского уезда, писал в своих очерках: «Что они [пахотные земли] не под боком – беда невелика. У нас пашут и сеют за 20, за 30, и за 50 верст от жилья. Посеяв с весны, крестьянин и не видит поля до уборки, разве побывает на нем из любопытства, когда оно не слишком далеко, чтобы посмотреть всходы и налив зерна».
В 1830-х годах начинается активное заселение казенными крестьянами территории уезда (в делах фигурируют сотни крестьян, единовременно переселяющихся из других губерний в Саратовскую и образующих новые поселения). По-разному складывались отношения приехавших поселенцев с хуторянами, вольготно занявшими свободные когда-то земли. Перед чиновниками встала задача точного учета рассеянных по уезду хуторян и разрешения каждой конкретной ситуации. В некоторых случаях хуторяне освобождали место, однако линия была на то, что «таковых прочно устроенных хуторян и особенно совокупленных в значительном числе дворов так оставить, с наделением землею с тем, чтобы они служили основанием к заведению новых поселений. Старожилы оказываются им [поселенцам] весьма полезны знанием местности и примерами здешнего образа хозяйства».

Много таких историй открывает «Именная ведомость о поселянах Покровской слободы, проживающих хуторами в разных местах» от 8 декабря 1841 года. В этой таблице я и нашел Максима Васильевича Гайворонского с семейством в 7 мужских душ, который теперь был причислен во вновь заведенную деревню Романовку. О причинах этого сделана запись: «Гайворонский издавна живет хутором на этом месте, что теперь поселена деревня Романовка, в которую он желает причислиться». Следом идет почти что собственноручная расписка  Гайворонского со-товарищи:
«1841 года Августа 17 дня. Новоузенского окружного начальника помощнику Горбунову.

Покровской Слободы государственные крестьяне, проживающие на хуторах и причисленные к Малоузеньскому обществу: Иван Пушкарев в 2 душах, Семен Панасенко в 5 душах, Михайла Рыбалченко в 8 душах, Петр Геенко в 5 душах, Максим Васильев Гайворонский 7 душ, Никифор Рудоман в 16 душах,
дали Сведение это в том,  что мы желаем быть причисленными, кроме Гайворонского, в деревню Воскресенскую (ныне Воскресенка Энгельсского района), а Гайворонский в Романовку – вновь заведенную и заселенную переселенцами; куда я, Гайворонский, уже допущен на жительство и владение землею чиновником Министерства г.Четвертновым. Прежние хутора мы обязуемся оставить после уборки хлеба нынешней осенью и перейти туда, куда будем причислены.
В том и подписуемся, а вместо неграмотных по личной просьбе хутора Алексашкина сельский писарь Василей Волков руку приложил».

В ведомости стояла точная ссылка на документ, и удалось найти семью в переписи слободы Покровской за 1835 год. Благодаря этому можно точно назвать всех, кто проживал хутором на левом берегу Большого Карамана.
Глава семейства – Василий Кондратьевич Гайворонский 1772-1834 (это самые ранние сведения о ком-либо из жителей Романовки) и семьи троих его сыновей.
• Василия Кондратьевича сын Петр 1803-1834, Петра Васильевича жена Аграфена 32 года, его же дочери: Васса 8 лет, Варвара 6 лет, Петров сын Николай  2 года.
• Василия Кондратьевича другой сын Максим 28 лет, Максима Васильевича жена Елена 28 лет, Максимовы сыновья: Андрей 7 лет, Сергей 4 года и Матвей 1 год.
• Василия Кондратьевича третий сын Трофим  23 года, Трофима Васильевича жена Варвара, его же дочь Агафья 1 год.

Если семейству Гайворонских удалось остаться на старом месте «без разстройства», то судьба хутора Паленичкина сложилась по-иному. Хутор Паленичкин есть на нескольких картах первой половины XIX века, он был расположен на левом берегу реки Большой Караман, в 6 верстах восточнее Тамбовки, в урочище между речкой Вшивкой и оврагом Воровским. Восемь семей (Ищенко, Коваленко, Чернышенко, трое братьев Шевченко, Костюченко и Егор Баланда, всего 19 мужских душ) проживали к 1841 году уже более 25 лет, занимались постоянно хлебопашеством и скотопроизводством. Хутор находился на земле, которую содержал Вольский купец Привалов из оброка. Естественно, что хуторяне желали «остаться навсегда жительством при этом самом месте, с наименованием поселка сего по-прежнему Паленичкиным, …на оный присоединить бы и другие из прочих хуторов поселян, изъявляющие на это желание».

Однако из дальнейшего развития событий видно, что этим пожеланиям не суждено было осуществиться. Этот казенный участок был предназначен в наделение колонистам Тонкошуровского округа, и через некоторое время на месте хутора Паленичкина появилась немецкая колония Лилиенфельд.